Светлана Миронова: На сезон настроена позитивно, хотела бы уже в полной мере показать на что я способна

За несколько дней до старта Кубка мира по биатлону Светлана Миронова в интервью «Матч ТВ» рассказала о том, как она изменилась в преддверии олимпийского сезона, об атмосфере в команде и общении с иностранными биатлонистками, высказала своё мнение по поводу того, нужен ли в сборной психолог.

«Мне было бы интересно мнение экспертов, если бы они видели весь процесс»

— Учитывая, что вы уже вошли в состав на первые этапы Кубка мира, с каким настроением подходили к стартам в Тюмени?

— Понимая, что уже отобрана на Кубок мира, я все же настраивалась на эти гонки как на тестовые. Они дали мне возможность посмотреть и понять, в каком я состоянии и форме.

— Поняли, в каком состоянии?

— Понимаю, что, в принципе, в неплохом. От этого только улучшилось настроение.

— Какую оценку поставили бы себе за эти гонки?

— Наверное, я не хотела бы себя оценивать. Все-таки это было больше для понимания, чем для оценки.

— Какими были эмоции после того, как правление СБР решило избавить вас и Ульяну Нигматуллину от отбора в команду?

— Ой, на самом деле я обрадовалась, потому что, мне кажется, важно иметь какой-то костяк команды. Действительно важно иметь представление, кто эта команда. Я была бы рада видеть еще больше людей в изначальном списке. То есть, чтобы без отбора поехало, например, четыре человека. Не говорю, что СБР как-то не так поступил, нет. Было бы просто классно, если больше девочек оказались бы в топ-20. Гораздо комфортнее приходить и делать то, что ты умеешь. Отборы, знаю по себе, приносят даже большее напряжение, чем соревнования.

— Решение СБР освободить попавших в топ-20 спортсменов от отбора в сборную выглядит справедливым?

— Я не могу комментировать решения правления. Если они приняли его, значит, это справедливо.

— Что не получилось в гонках в Тюмени?

— В спринте, в принципе, получилось все, но, конечно, я хотела стрелять стоя на ноль. Когда увидела этот промах, сказала про себя: «Господи, почему ты не закрылся, а?» Это, кстати, был габарит. В масс-старте немного не справилась со стойкой. Без подробной аналитики в масс-старте разбирать ошибки тяжело, но в целом понимаю, почему так было и на что стоит обратить внимание.

— Почему так было?

— На первой стойке я стала немного аккуратничать, хотела работать точнее. Начала выцеливать, но это не всегда хорошо.

— Как вы сейчас реагируете на обсуждение своей стрельбы в СМИ и со стороны экспертов?

— О ком вы говорите? Если честно, я очень редко читаю чужие мнения. Даже не понимаю, что, кто и когда там говорил.

— Это эксперты, имеющие определенный бэкграунд в биатлоне. Они любят комментировать все и всегда.

— Мне было бы интересно их мнение, если бы они присутствовали на тренировках, соревнованиях и видели бы весь процесс. Если они бывшие биатлонисты, то они должны понимать, что факторов очень много. Я сейчас ни в коем случае не оправдываюсь, но они должны понимать, что важно присутствие в том месте, где работает спортсмен. Тогда уже можно дать какую-то адекватную оценку. Я очень редко читаю чьи-то интервью, только если случайно наткнусь на нечто подобное.

— Хорошо. Могли бы вы сравнить работу в стрельбе в прошлом сезоне и сейчас?

— Сейчас, по моим ощущениям, с каждым сезоном я прихожу все к большему пониманию стрельбы, большему пониманию своих ошибок, к большей уверенности. Это меня определённо радует. Любой спорт — это психология. Как ты себя чувствуешь в голове, так ты себя чувствуешь на трассе, в стрельбе и во многом другом.

— Психолог в биатлоне был бы полезен?

— Хороший вопрос. Такого специалиста нужно подбирать очень тщательно. Однако, кажется, это сложно. На мой взгляд, в биатлоне он не нужен, потому что ты не сможешь открыться этому психологу, так как он имеет контакт с тренером и наверняка они будут обсуждать какие-то моменты. Не хочется, чтобы все люди были в курсе тех или иных ситуаций.

— Ну, а если этот человек находится внутри команды. Почему бы ему не рассказать?

— Это мое видение, за всех говорить не могу. Я вообще думаю, что любой человек должен иметь личного психотерапевта для более качественной жизни. Эта история не только про спорт.

— Вы смотрели сериал про футбольного тренера «Тед Лассо»?

— Нет, даже не слышала.

— Там поднималась тема необходимости психолога внутри команды. Конечно, это сериал, а не жизнь, но там наличие такого человека положительно влияло на игроков и их результат. Может быть, такой человек не был бы лишним?

— Не могу категорически отрицать, что командный психолог нам не нужен, но сейчас смотрю на это немного по-другому. Однако, если бы психолог касался только спорта, то почему бы и нет? Возможно, он бы пригодился.

«Раньше я хотела быть психологом, но мой интерес был связан с саморазвитием и самопознанием»

— Вы обращаетесь к психотерапевту?

— Не хотела бы раскрывать.

— А что в этом такого? По-моему, сейчас поход на прием к такому врачу ничем не отличается от визита, например, к стоматологу. Обычное дело, нет?

— Нет, это не обычное дело. Тем более, тема психологии в России воспринимается неоднозначно. Кто-то же вообще может считать, что это шарлатанство.

— Некоторые связывают обращение к психотерапевту с заболеваниями и расстройствами.

— Да, но это абсолютно не так. Психолог нужен для более качественной жизни, для более глубокого понимания себя… Да, у меня есть психолог. Иногда я с ним работаю.

— Это связано с вашей профессией или нечто глобальнее?

— Психолог — это не только решение проблем в профессии, это намного глобальнее. Человек — это не только профессия и функция, у человека есть и другие стороны. Нельзя рассматривать его с одной грани, мы же сами многогранны. Кроме профессии есть еще какая-то жизнь. У меня не только про профессию.

— Для вас увлекательна еще и сама наука?

— Да, мне очень интересно.

— Может быть, вы хотели бы связать свою жизнь с психологией после биатлона?

— На сегодняшний день я себя не вижу психологом или консультантом, хотя в будущем может что-то измениться. Сегодня нет. Раньше я хотела быть психологом, но сделала вывод, что мой интерес связан с саморазвитием и самопознанием. Окунувшись во все это, я поняла, что не хотела бы консультировать людей. Я, кстати, учусь на факультете психологии в магистратуре.

— Круто! А где?

— В Уральском федеральном университете на факультете спортивной психологии «Мотивация и самореализация в спорте». Поступила в прошлом году, сейчас второй курс идет. Я закончила бакалавриат на спортфаке, грубо говоря, я тренер-преподаватель или учитель физкультуры. Скоро начну писать диплом по спортивной психологии.

— Не будет ли сезон отвлекать от диплома или наоборот?

— Пока еще не начала (смеется). Мне учиться еще полтора года. Начну следующей весной и планирую сделать за подготовительный сезон.

— Есть в женской сборной России человек, который берет на себя роль психолога?

— Нет, но я бы хотела, чтобы он был. Микроклимат в коллективе очень важен: благодаря этому спортсменам легче тренироваться, благодаря этому спортсмены чувствуют себя лучше. Суперважный момент, по крайней мере, для меня.

— Может быть, команде не хватает лидера? Например, Екатерины Юрловой-Перхт?

— Катя до беременности большую часть тренировалась сама, поэтому такого человека нет. Да и потом, кому захочется брать на себя эту ответственность.

— А кто лидер сейчас среди биатлонисток?

— В плане межличностных отношений? В нашей команде нет лидера, потому что мы все равны. Все общаются парами или кучками. Мы все друг с другом общаемся достаточно неплохо, в целом, у всех отношения хорошие.

— Деление на группы — это не проблема?

— А почему это должно быть проблемой? Каждый общается по интересам. Мне кажется, во всех командах есть деление, у всех это происходит. Кто-то с кем-то общается и кучкуется, так сказать. Никаких проблем в этом нет.

— Вы готовы быть лидером по результатам?

— Конечно, я бы очень хотела, стремлюсь к этому и стараюсь делать все для этого. У меня нет цели стать лучшей внутри команды, а есть цель хорошо выступать на Кубке мира и Олимпиадах. Нет желания быть лучше кого-то конкретно в команде. Хочется показывать максимум.

— А лидером в плане межличностных отношений?

— Я, наверное, не тот человек, хотя, возможно, через время все может измениться, и тогда отвечу, что готова взять на себя бразды правления. Я просто не понимаю, для чего? Каждый сам создает себе комфорт. Я не могу сказать, что у нас разлад в команде. Нет, его нет. Все поддерживают дружественные отношения.

«В один день у меня начал пропадать голос»

— Михаил Шашилов недавно рассказывал, что из-за болезни вам пришлось на четыре дня уехать в Екатеринбург. Было подозрение на коронавирус?

— Я простудилась на сборах в Тюмени, но продолжала делать щадящие тренировки. В один день у меня начал пропадать голос. Однако это не было похоже на коронавирус, так как я знаю ощущения в связи с тем, что болела и вакцинировалась. Я понимала, что это не COVID, но на всякий случай сдала тест и изолировалась. Подвергать риску всю команду было бы неправильно. Тест показал отрицательный результат, так что все в порядке.

— Осложнений не было?

— Как показали гонки, осложнений не было. Все прошло достаточно гладко.

— Как вы отреагировали на состав сборной России? Ирина Казакевич на стартах в Тюмени выступила не лучшим образом, но в итоге оказалась в списках.

— Отборы всегда сложны психологически. Перед каждым сезоном я проходила отбор, я знаю, как это давит. Во-первых, обидно, когда в отборах ты не показываешь того, что можешь показать в соревнованиях. Ты понимаешь, что не слабее других девочек, но что-то пошло не так. Во-вторых, критерии отбора прописаны: там сказано и о летнем чемпионате России, где Ира победила. Все честно, тут вопросов быть не должно.

— Как защитить Ирину от возможного негатива? Уверен, к ней будет пристальное внимание, а цена ее ошибки сильно возросла.

— Может быть, просто исключить социальные сети и ничего не читать? Думаю, что это лучший способ себя обезопасить. Никто кроме нее не сможет защитить. Только ты сам сможешь позаботиться о себе, сделав какие-то действия.

— Тамара Дербушева именно по этой причине не ведет социальные сети?

— Тома просто такой человек, ей может быть неинтересно. Это мое предположение.

— Биатлонистам часто пишут в инстаграме? Какого характера эти сообщения?

— Запросов достаточно много. Порой предлагают какие-то контракты, бартеры, поддерживают, спрашивают автограф-карты. Иногда говорят: «Выгоните Миронову. Зачем она команде? Она старая, она бесполезная» (смеется).

— Просто блокируете таких пользователей?

— Бывает, блокирую, я не люблю негатив. Чаще я не читаю и не смотрю, забочусь о себе.

— Реакция на негатив со стороны общественности — одна из тем при диалоге с психологом?

— А я сама умею с этим работать. Еще до занятий с психотерапевтом умела от этого абстрагироваться. Люди часто переходят на личности. Я провела плохую гонку — они говорят плохо обо мне, но результат в соревнованиях не характеризует меня как плохого человека. Я как-то умею не обращать внимание.

— Хорошие комментарии преобладают?

— Конечно, большая часть пишет слова поддержки. У меня много позитивных болельщиков, хочу сказать огромнейшее спасибо, я их очень люблю. Что бы ни произошло, они всегда со мной — мои фанаты!

— Признания в любви — также неотъемлемая часть?

— Такое тоже бывает, но я на это никак не реагирую (смеется).

«Одна из сестер Гаспарин перед гонкой предлагала фен для разогрева ног»

— Наверняка вы слышали, как норвежские биатлонистки Тирил Экхофф и Ингрид Тандреволд вспоминали об общении со спортсменками из других стран…

— Честно, не слышала.

— Экхофф заявила, что у россиянок чрезвычайно суровый взгляд, которого она пугается.

— Я с ней соглашусь (смеется). Абсолютно, да. Однако это не говорит о том, что мы злые. Мы просто не знаем так хорошо английский, чтобы общаться. На самом деле я бы с удовольствием поговорила с иностранками. Тирил, Ингрид, давайте общаться, я всегда открыта! Нет чувства уверенности, потому что не обладаешь навыками общения на другом языке. Хоть английский и улучшается, но, к сожалению, он не так хорош.

— Не хотели бы инициировать коллективное изучение английского в команде? Мне кажется, многим это было бы полезно.

— Каждый сам должен понимать, хочет он или нет. Думаю, что ни для кого не проблема найти и оплатить себе учителя английского. Опять же, в подготовительный к сезону период учиться сложно. Ты приходишь без сил после тренировок, сконцентрироваться на учебе правда непросто, но несмотря на все сложности, девочки находят время, в том числе и я.

— Как успехи?

— Неплохо, стала чувствовать себя увереннее.

— Скоро ждем интервью на английском?

— Все-таки нет. У меня есть страх, что я могу что-то не понять. Однако могу поговорить с кем-то из спортсменов, но перед эти сказать: «Sorry, my English is so bad» («Извините, мой английский очень плохой»). И потом уже общаться. Если это интервью, я все же буду волноваться, бояться не ответить или просто сказать какой-то набор слов.

— Если бы не английский, отношение иностранцев к нам было бы другим?

— Дело не только в нем, отчасти мы же правда такие. Но сейчас что-то меняется. Не говорю за всех, могу ответить про себя. Я становлюсь более позитивной. Если взять меня на Кубке мира четыре года назад и сегодня — это два разных человека.

— Не могли бы пояснить?

— Раньше, приходя на стрельбище, ты не мог быть не серьезным. Если ты вдруг пошутишь или посмеешься, что-то пойдет не так. К сожалению, нас к этому приучают.

— Приучают быть хмурым и серьезным?

— Не знаю… Атмосфера на соревнованиях, которая была раньше, не давала шанса быть позитивной. Когда я обнаружила, что это не дает никаких плюсов, я изменилась. Зачем придерживаться убеждений, которые никому не полезны? Теперь я более открыта, могу шутить, смеяться и веселиться, и это никак, абсолютно никак не повлияет на мой результат. Допустим, иностранцы прямо перед стартами дают интервью. Это интересная практика. Мы же все время отстраняемся. Однако, наверное, я пока тоже не готова перед выходом на старт разговаривать с прессой.

— Почему?

— Я не имела такой практики. Пока не знаю, как это повлияет на мою голову в гонке. Бывает, пообщавшись с некоторыми людьми, ты будто отдаешь часть энергии. Начинаешь какие-то мысли гонять в голове.

— Но в целом вы готовы быть более открытой?

— Да, я готова.

— А сборная?

— Тут нужно спрашивать каждую девочку. Исходя из ответов всех сложить общее мнение.

— С русскоговорящими биатлонистками проблем в коммуникации нет?

— Я дружу с девочками из белорусской команды, с Леной и Ирой Кручинкиными. Мы и раньше дружили, когда они еще выступали в России. С другими девочками из Белоруссии тоже дружим. Общаемся с украинками, но, наверное, с ними не так близко. В целом можем пообщаться. Расскажу историю, как я однажды осмелилась и поговорила на английском с Доротеей Вирер. Это было не очень сложно (смеется).

— О чем был разговор?

— Спросила, как у нее прошла гонка. Она тоже мне задала несколько вопросов в этом духе. Кстати, всегда открыты к общению девочки из Швейцарии. Одна из сестёр Гаспарин как-то предлагала мне фен прямо перед стартом. Они им греют ноги перед гонкой.

— Какие ожидания от этого сезона?

— Я настроена позитивно, хотела бы уже в полной мере проявить себя и показать на что я способна.

— И на что вы способны?

— Знаю, что я способна выдерживать весь сезон. Хочу начать показывать это и идти ровно в течение всего сезона.

— А если конкретнее, это призы на Кубке мира или Олимпиаде?

— Конечно, я вхожу в сезон с этими желаниями. Все-таки год олимпийский. Мне бы хотелось максимально проявить себя в этом сезоне, хотелось бы медалей.

— Олимпийский год накладывает дополнительный груз ответственности?

— Конкретно сейчас это не давит. Эти Игры будут первыми для меня. Хотелось бы чувствовать атмосферу праздника и быть частью олимпийской семьи. Хочется делать это все в удовольствие.