Сергей Устюгов: Я стал тем, кем стал, попал в сборную только из-за своего характера

Что нам известно о спортсменах, членах сборной России по лыжным гонкам? Кто сколько медалей завоевал, в каких соревнованиях принимал участие и какое место там занял, коньковый ход предпочитает или классику, связанное исключительно с их профессиональной деятельностью. Между тем мало кто знает, что за люди скрываются за всеми этими цифрами, временными отсечками и статистикой. Как они оценивают этот мир и своё место в нём, каких принципов придерживаются, что думают о жизни за пределами спортивной базы, кому готовы пожать руку, а кому нет. Словом, речь идёт о том, что составляет саму личность.

Salomon, став официальным партнёром федерации лыжных гонок России, решил заполнить этот пробел, в формате непринуждённых посиделок поговорив с некоторыми из сборников об их «человеческом» в контексте спорта. Первым публикуем материал с Сергеем Устюговым — двукратным чемпионом мира 2017 года, победителем многодневной гонки Тур де Ски 2016/2017, трёхкратным чемпионом мира среди молодёжи, пятикратным чемпионом мира среди юниоров. Заслуженный мастер спорта России. Универсал, успешно выступает и в спринтерских, и в дистанционных гонках.

 — Всё просто: если тебя обогнали, надо больше тренироваться.

 — У меня никто не отберёт этого: пойти в зимний лес и покататься.

 — Самый главный кайф – когда я по лесу бегу на лыжах. Не спеша, дыша свежим воздухом, а снежок так аппетитно похрустывает. И вокруг тихо, спокойно, никого нет. И птички чирикают. Вот в этих звуках, в этой атмосфере — моё наслаждение жизнью. Это зимний кайф. А летний – он другой. Проснулся, потренировался, что-то улучшил в себе. И мышцы так сладко побаливают. Не спорю, классно, когда ты финишную черту первым пересекаешь, падаешь и понимаешь, что отдал все силы. Но хруст снега в родном лесу ничто не перебьёт.

 — Я парень из глубинки и с тяжёлым характером.

 — Главное негативное во мне – это мой характер. А главное позитивное… – тоже мой характер. Всё зависит от того, с какой ноги я встал.

 — Со мной сложно, мне все об этом говорят, семья говорит, и я сам тоже это знаю. Но я стал тем, кем стал, попал в сборную только из-за своего характера.

 — Вот вы – репортёр, я – лыжник. Махнёмся местами?

 — Все говорят, я такой талантливый, что есть искушение в это поверить.

 — Я не люблю критику.

 — С первых моих сборов меня хотели выгнать. Я написал три объяснительные. Нарушение режима, и всё такое. Мне не нравилось, что на меня давят. Зайдут в комнату и спрашивают: чего не спишь, почему бардак?

 — Мне говорят, если бы ты не отвлекался — на семью, ещё на что-то, а держал себя в рамках, шёл бы по прямой – вот тогда бы ты был вообще Космос. Но почему я должен ставить себе эти рамки?! Рамки я не люблю.

 — Когда мне пишут в соцсетях, что я хреновый спортсмен, я не возбуждаюсь. Вот если бы мне в лицо это сказали, тогда бы я возбудился. В бубен? Нет, я давно уже этим не промышляю. Хотя… а, почему бы и нет.

 — Болельщики наши странно устроены. Выиграешь – возносят до небес. Не выиграешь – всё, конец света, всех уволить за профнепригодность. Таков наш менталитет: всё или ничего. Я привык к этому. А есть ещё такие: даже если ты выиграл, всё равно будут критиковать, что не так выиграл, что можно было бы выиграть лучше.

 — Уходить надо не тогда, когда скажут специалисты, не тогда, когда результаты снизились, не тогда, когда семья просит, не тогда, когда завоевал медаль. А тогда, когда сам захочешь и есть внутренняя потребность уйти. Возьмём Магадлену Ноймер или Евгения Устюгова. Вот, захотели – и ушли. А могли бы бегать и бегать.

 — Я точно так же, как и вы, работаю на дяденьку. Единственное отличие – я продаю своё здоровье. Я, мы — представляем страну на мировой арене. Мы – бренд. Хороший бренд. И если не мы, то кто? «АвтоВАЗ»?!

 — Я никогда не считал, что пришёл в лыжи для того, чтобы чисто зарабатывать деньги. Я не на работу хожу.

 — Недавно моя девушка, профессиональная спортсменка, сказала мне, что я способен идти по головам, чтобы добиться того, чего хочу. Для меня это был сюрприз. Приятный или неприятный – не важно. Просто я не замечал такого за собой. Но поразмыслив, всё-таки решил, что она права, что так оно и есть. Если мне надо, то всё сразу отодвигается в сторону, и – вперёд, погнал по кратчайшей прямой.

 — От каждого тренера я уходил осознанно, знал, почему и зачем я это делаю, а не на эмоциях.

 — Однажды мы на машине ехали с Маркусом Крамером, тренером нашей сборной. Он был за рулём. А впереди шла машина, которая долго не давала нам себя обогнать. В итоге обогнали кое-как, и проезжая мимо Маркус ей зло просигналил да ещё рукой пригрозил. Помню, я тогда сказал ему: «Похоже, Маркус, тебя русский укусил».

 — Это в России круги маленькие – часа полтора по нему покатался, нагулялся и всё. А в Европе в одну сторону бахнул тридцать километров и обратно — столько же. Едешь, по сторонам глазеешь. А там красота-лепота. Думаешь: вот бы и у нас так.

 — В детстве у меня была совершенно конкретная и осознанная мечта – попасть в сборную команду страны. Вообще, достигнув одной цели, я ставлю перед собой новые. Пока всё идёт, как задумано.

 — Мы всё время на сборах и часто выпадаем из информационной повестки, плохо представляем, что и как происходит у нас в стране. Бывает, приедешь домой, в Екатеринбург, включишь телевизор и становится дико: узнаёшь, что повысили пенсионный возраст.

 — Как у нас всё устроено в детско-юношеском спорте? Тренеру платят стипендию за результаты его спортсменов. Поэтому он выжимает юного человека до тех пор, пока тот выжимается. А то, что у него проблемы начинаются со здоровьем – плевать: давай следующего, заходи – народу в стране много. И так из года в год.

 — Почему у нас нет командной тактики как у норвежцев? Я отвечаю на этот вопрос так: потому что у нас страна большая, очень много народу, все кусаются, кто сильнее, тот и выжил, каждый за себя.

 — Хотя был раз — помогли мне ребята. Это один из самых ярких моментов в моей карьере. Я не помню такого, чтобы в сборной России кто-то кого-то специально тащил в гору – на этапах Кубка мира или на Чемпионате мира. А меня тащили. Это был уникальный и выдающийся момент в российских лыжных гонках. Андрей Ларьков и Саня Бессмертных кричали мне: «Ты как?» «Тормози, Серёга отстаёт!» У меня даже сейчас мурашки, когда я об этом вспоминаю.

 — Что уж тут скрывать, в первую очередь, я получаю удовольствие от гонки. А потом уже можно рассуждать, за кого я бегу: за себя, за семью, за страну или всё это вместе.

 — Я не держу эмоции в себе, я довольно вспыльчивый. Это можно было заметить на последнем Чемпионате мира. (Смеётся).

 — Я борюсь сам с собой. Ты и есть твой главный соперник. А соперники это бонусы.

 — Бывают такие моменты в гонке, когда надо переступить через себя. Это как у машины, она доходит до красной отсечки, за которой двигатель взрывается. И у тебя тоже есть такая отсечка. И ты её переступаешь, даже сознавая, что это смертельно опасно. Я доводил себя до такого состояния. Это всё автоматом идёт: ты заводишься и погнал. И ты кайфуешь от подобного состояния.

 — Некоторые любители делают гораздо больше тренировочных объёмов, чем мы. А ведь они ещё и на работу ходят. По сравнению с ними в этом смысле я просто мальчик. Это какие-то сверхлюди просто!

 — Любители хотят стать профессионалами. А профессионалы не хотят становиться любителями. В этом вся разница.

 — Для меня те, кто меня обыгрывает, раздражители и мотиваторы. Я не испытываю к ним злобы и прочих негативных чувств.

 — Я не только на гонке другой, но и на тренировке. Ребята говорят: «Опять у тебя дед в голове провода замкнул».

 — Человек может не просто скорректировать себя как личность, а полностью измениться, я в этом уверен. Взять меня юношу и меня нынешнего – это два разных Сергея Устюгова. Меня даже друзья детства не узнают, с которыми долго не виделись.

 — С некоторыми друзьями детства я уже просто не общаюсь. Кто-то посидел в тюрьме. Кто-то сидит в тюрьме. А я смог перестроиться. Меня спорт перестроил. Я очень плохо учился. Очень. Мама мне говорила: «Завязывай со спортом». Сейчас я понимаю, что если бы не спорт, я бы закончил, как мои друзья детства – в тюрьме или хуже. Спорт многим спас жизнь.

 — В лыжных гонках 90–95 процентов успеха зависит от лыж. Как ты их ни толкай, но если они не едут сейчас, то не поедут и через пять минут.

 — Обидно, когда футболистам за восьмое место на Чемпионате мира дают заслуженных мастеров спорта и кричат так, будто это победа вселенского масштаба. Это обесценивает спортивные победы, особенно в индивидуальных видах.

 — Спортсмены это своего рода наркоманы, зависящие от физических нагрузок. После двух-трёх дней безделья меня начинает подламывать. Эндорфинов нет – начинает трясти. Надо их где-то достать. Где? Где-где, на тренировке.

 — Преклоняться перед авторитетами, кумирами – это не моё. Помню, была предолимпийская неделя в Сочи. Я после молодёжного первенства, где завоевал медаль, приехал на этап Кубка мира. Выхожу на старт спринта, оглядываюсь по сторонам, а рядом со мной – боже ж ты мой — одни исполины–чемпионы всего на свете, в том числе — олимпийские. И Никита Крюков, и Петтер Нортуг. А я кто? Никто. Никому не известный парень. Но как только стартанули, все они тут же перестали быть для меня полубогами и превратились в обыкновенных соперников, которых надо обойти. Кто ты – олимпийский чемпион? Забудь! Финишная черта рассудит, кто есть кто.

— Счастливый ли я человек? Пожалуй.