Виталий Норицын: Нельзя терять такую биатлонистку, как Подчуфарова

Старший тренер женской сборной России по биатлону Виталий Норицын дебютировал на этапе Кубка мира в шведском Эстерсунде, в состав команды на первый старт сезона попали сразу пять биатлонисток, которые прошли с ним предсезонную подготовку. В интервью специалист поделился эмоциями от начала работы и подвел итоги первого старта, отметил существующие проблемы и способы их решения, рассказал, как переживает слезы биатлонисток и отметил, что команде реально завершить сезон в пятерке лучших сборных.

СТАРТОВАЯ ПЛАТФОРМА

 — Вы сказали, что результаты Эстерсунда — отправная точка. Насколько вы довольны такой стартовой позицией команды?

 — В принципе, последняя гонка преследования получилась достаточно неплохой. В спринте были досадные падения, где-то не получилось с последними выстрелами, где-то девчонки недоработали. В пасьюте же порадовали (Анастасия) Загоруйко с (Татьяной) Акимовой, был достаточно хороший ход, они показали, что ногами мы можем биться. И дальше, я думаю, они должны набирать – при подготовке к сезону мы немного сдвигали акценты к середине, к чемпионату мира.

 — Начало то есть и должно было быть таким? Да, есть проблемы со скоростью, есть кое-какие ошибки в стрельбе, но в целом ситуация нормальная, разгоняться сразу не нужно?

 — Тут сразу нужно думать о том, каковы у нас исходные данные. Если в том году Акимова бежала и проигрывала 1 минуту 40 секунд в спринте в этом же месте Мари Дорен-Абер, то за несколько месяцев межсезонной подготовки, конечно, мы эту минуту сорок никуда не денем. У нее сейчас 1 минута 10 секунд отставания, а в пасьюте вообще 40 секунд. Подвижки есть, но нужно время.

 — На какие секунды чисто по скорости реально выйти к чемпионату мира, как думаете?

 — Сложно выразить это в цифрах или процентах – здесь слишком много деталей. Хотелось бы, конечно, чтобы мы двигались дальше. По плану у нас разгон от старта к старту, чтобы вышли на пик к чемпионату мира. У нас два ключевых старта запланированы — Хохфильцен и предолимпийская неделя в Корее.

 — Но диапазон представляете? Скажем, отыграть минуту, наверное, нереально. А сбросить 10, 20 секунд за сезон?

 — Хотелось бы, чтобы в спринте мы пришли к значениям в районе 30–40 секунд, то есть один штрафной круг запаса. Это будет очень хорошо. С минутой десять в начале сезона если к концу подойдем к 30–40 секундам, будет очень здорово.

 — Если анализировать работу над стрельбой и то, что девочки сейчас показывают — насколько эти два фактора соответствуют друг другу? И в чем еще нужно прибавить?

 — Неплохо справились в индивидуальной гонке с непростыми ветровыми условиями. Мы проделали хорошую работу над этим направлением, потому что у нас были проблемы в стрельбе в ветер. Две минуты при таких условиях, считаю, неплохой показатель. Хотелось бы, конечно, сократить еще и время стрельбы, на тренировках ничего не предвещало. По времени нахождения на рубеже Таня Акимова проиграла почти полминуты в спринте, на таком уровне это очень большой проигрыш. Видите сами, какая плотность. секунда — это место. Нам есть над чем работать, резервы есть.

ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПОДГОТОВКА ПОДЧУФАРОВОЙ

 — Темпом, который мы набрали на старте сезона, довольны?

 — Я скажу, что не все в последней гонке были в оптимальном состоянии. Катя Глазырина упала в спринте, сломала свою лучшую на эту погоду пару лыж. Их мы заменим к Поклюке, но Катя не показала в следующей гонке свой ход. Оля Подчуфарова опять столкнулась с проблемами, как обычно в Эстерсунде. Уже который год такое. Помните, она как-то говорила, что сильно надкостницы забились? То же самое она сейчас испытывала. Шла очень закрепощённо, ноги абсолютно не работали. Дальше, она говорила, по сезону таких проблем не повторялось. Посмотрим, как сейчас будет. Ботинки ей заменим, сделаем немного другую подошву. Состояние у нее хорошее, она может терпеть. Смотрим пульсограмму, ритмы сердца, как она восстанавливается. Каждый день брали биохимию. Пока что она адекватно реагирует на нагрузку.

 — Она уже полностью забыла о той яме, которая была в конце того сезона?

 — Тут была функциональная яма, она к работе только в июле приступила. Тяжело входили в подготовительный сезон, она это знает. Июль, август были тяжелыми. В августе, когда мы находились на высоте, она тяжело переболела, простуда была. На нагрузку тяжело очень там реагировала. Летний чемпионат России получился скомканным, опять же, из-за болезни... И где-то с октября-ноября она начала форму хорошо набирать. Только сезон покажет, хватило ли нам времени вывести ее из этого состояния. Где-то если сейчас возникнут проблемы, будем ее освобождать. Нам нельзя терять такую спортсменку. Все гонки она бегать точно не будет, если начнутся какие-то проблемы с ее состоянием.

 — Пристально за ней следите, чтобы не повторился прошлогодний сценарий?

 — Да, биохимию каждый день смотрим, следим, как она восстанавливается. Идет ежедневный тщательный анализ, к тому же для нее была значительная коррекция подготовки. Она не выполняла то, что делала вся группа.

 — А эмоционально?

 — Сейчас она с улыбкой ходит, все понимает адекватно, какие проблемы были. Сейчас нет никакой загруженности и никакой паники, постепенно выводим ее из этой ямы. Эмоционально она ко всему хорошо подготовилась и сама, и мы с ней много общаемся, пытаемся вывести.

 — Катя Глазырина вернулась после декретного отпуска, стала шестой в первой же гонке. Как оцените ее состояние? Потенциально она способна быть еще выше, если не будет каких-то проблем вроде падений?

 — Она способна быть выше, да. Функционально это далеко не ее предел. На сборе в Рамзау были небольшие сбои, думаю, она сейчас будет от гонки к гонке набирать. Она пока не в том состоянии, в котором выступала даже на летнем чемпионате России. Она тоже возвращалась нелегко в июне. Прошла тестирование, достаточно серьезные были проблемы с формой. Сейчас она возвращает форму, шестое место в индивидуальной гонке это далеко не предел.

 — То есть то, что есть сейчас, не столько заслуга отдыха во время декрета, а результат летней работы?

 — Да, она очень много и тяжело работала, до слез даже... Для нее нагрузка была около максимально возможной на тот момент, иначе она бы не выдержала. И то, что мы вернулись к тому состоянию, в котором она закончила перед декретом, это неплохо. Ей было нелегко – на данном этапе после пропущенного сезона некоторая нестабильность простительна. Думаю, у нее еще может все получиться.

 — Вика Сливко попала в состав команды на первый этап Кубка мира, но выступить не смогла по болезни. Как она сейчас? Когда может вернуться и все-таки стартовать на Кубке мира?

 — Про Кубок мира не будем загадывать. Она сильно простудилась, была температура. Сейчас она тренируется, будет принимать участие в гонках в Риднау на Кубке IBU. Посмотрим, успела ли она восстановиться, было не очень много времени. После выступления будем смотреть. Если она будет конкурентоспособна там, то, думаю, будем вызывать ее на Кубок мира, чтобы проверить здесь. Нам все равно надо обкатывать молодых девчонок, ту же Ульяну Кайшеву, Сливко. Мы про них помним и за ними следим.

 — Что скажете про Настю Загоруйко? Сложно со стороны оценивать, каков прогресс, поскольку в прошлом году на Кубке мира у нее было мало стартов.

 — Настя по результатам всех тестирований неплохо прибавила, может бороться, особенно финишные круги. Это человек, который может и «на зубах» пройти. Если, конечно, будет хорошо идти стрельба. Думаю, особенно на горных этапах она должна хорошо выступать. В преследовании она финишный круг проехала, боролась с соперницами. Она достаточно прибавила в лыжном ходе, но пока еще остаются проблемы в стрелковой части. Но мы четыре раза за подготовительный период меняли ей ложе – нужно было подобрать оптимальный вариант. И уже последний раз на сборе в Рамзау в октябре, с того момента работаем. Надеюсь, что стабильность к ней придет.

 — Насколько я вас поняла, исходя из беседы о спортсменках, вы за очень индивидуальный подход к работе. Я права?

 — Да, мы исходим из того, чтобы у нас спортсменки не терялись. Есть базовая работа, а есть такие моменты, которые надо устранять у каждой. Они разные, здесь уже мы начинали делать корректировки.

 — Шумилова отправляется на Кубок IBU — она пока не показывает свой уровень? Может, есть какие-то проблемы, о которых мы не знаем?

 — Эстерсунд всегда для нее очень тяжелый, здесь рельеф с такими спусками и поворотами, что она много теряла именно на прохождении спусков. Решили, что спринт-пасьют ничего не изменит, и чтобы ей не сидеть здесь без стартов, она «простартуется» в Риднау, и дальше будем смотреть — может, к этапу в Нове-Место будет ротация. В целом Катя в хорошей форме, просто надо учитывать рельеф, на котором проходят соревнования. Не вижу ничего такого в том, что Катя сейчас поедет «простартоваться» на Кубок IBU. Соревновательная практика нужна. Все девочки адекватно реагируют, не отправляются на Кубок IBU как на ссылку, это просто этап дальнейшего развития соревновательной деятельности для них. Ничего страшного в этом нет.

РОТАЦИЯ И ЖЕНСКИЕ СЛЕЗЫ

 — Вы вообще за активную ротацию? Одна-две гонки — и на Кубок IBU, или это не может быть показателем, надо давать спортсменкам больше шансов?

 — Здесь надо смотреть конкретно. Если молодые девчонки — это одно. Даже Таня Акимова, которой 26 лет, и то в прошлом сезоне переживала на этапах Кубка мира и говорила, что когда приезжала на Кубок IBU, спокойно выдыхала, бежала расслабленно и показывала свой результат. На Кубке мира же четко видно, что девочки очень напряжены и ждут от себя результатов. Здесь нужно учитывать возраст спортсменки — конечно, к Кате Шумиловой, например, другие требования. У нее достаточно опыта, она уже матерая, не боится крупных стартов. И здесь, если у нее раз-два-три не получилось, к ней требования будут выше, чем к молодым девчонкам. Тем же Сливко и Кайшевой нужно давать больше шансов, но привозить их на Кубок мира нужно в хорошем состоянии, чтобы дебютные старты в сезоне не стали последними.

 — Опять же — и здесь индивидуальный подход. Хорошо, а как вы работаете с ними в этом плане?

 — К каждой и здесь нужен свой подход. Кому-то начнешь рубить правду-матку, и это до слез их доводит. С некоторыми можно пожестче поговорить. Я не сторонник того, чтобы сесть, собрать шесть человек и стращать их. С каждой лично говорим, обсуждаем, пытаемся донести, чтобы девочки получали удовольствие от гонок, чтобы поверили сами в себя — самое главное. Потому что результаты тех же контрольных тренировок — там они совершенно по-другому двигаются. С Таней говорили — в том году она в Эстерсунде выступала, пробежала спринт, не попала в преследование, и ее отправили на Кубок IBU. Там приехала, выдохнула — выиграла спринт — и ее забрали обратно. Она даже сама себе отдает отчет в том, что два разных человека выступают здесь и там, а про российские старты вообще молчу.

 — Как сейчас с этим бороться той же Тане Акимовой? Это уйдет только с опытом или, скажем, есть какой-то способ привить вот эту спортивную наглость и выходить на дистанцию с мыслями «я биатлонистка уровня Кубка мира, я буду бороться за самые высокие позиции», а не «как бы мне сегодня в пасьют попасть»?

 — Вот именно что и пытаемся здесь работать над психологией, общаемся и пытаемся донести. Конечно, здесь важен опыт. Таня не рано попала в сборную, не с юниоров там выступала. У кого-то это проще, у кого-то сложнее, не знаю, что на них давит больше. Со всеми по-разному. Даже Света Слепцова — олимпийская чемпионка! — после сингл-микста сказала, что совершенно отвыкла от такого уровня за три года. Все-таки сказывается даже то, что три года на таком уровне не бегала. Даже такие опытные люди — у них бывают такие мысли.

 — Как вы переносите женские слезы? Все-таки, мне кажется, с девочками тяжело эмоционально бывает в этом плане... Как вы все воспринимаете?

 — (смеется) Ну, они стараются при нас не плакать так уж часто. Конечно, мы их жалеем, успокаиваем... Важна причина слез, нужно исходить из этого. Иногда все-таки надо, чтобы человек поплакал, успокоился... Это в какой-то момент нужно, психологически расслабляет. Есть же сильные женщины, а есть девочки-девочки.

 — Кто у нас в сборной самая сильная из девчонок, будет умирать, но слезинки не проронит? Мне почему-то кажется, что это Оля Подчуфарова.

 — Да, сто процентов это Ольга. Она более рассудительна, наверное, из всех, где-то ее на слезы вывести практически нереально. Может быть, только если у нее руки совсем опустятся. А так она очень сильно держится. Она в этом плане молодец, собирается, умеет пережить — груз ответственности на нее не давит.

 — А кто оказалась самой контактной?

 — Не скажу, что у меня вообще с кем-то проблемы были. С первого сбора начали со всеми хорошо общаться. Даже с Олей Подчуфаровой, которая приехала на месяц позже к нам, никаких проблем не было — сели, поговорили в первый день, сразу нашли понимание. Даже нет человека, к которому пришлось бы находить какой-то особый подход. Конечно, все своеобразные, но мы со всеми дружим, никаких проблем нет.

БЫТЬ НЕ ХУЖЕ, ЧЕМ ВЧЕРА

 — Группы на предсезонной подготовке формировались не вашим выбором, вы довольны распределением, которым вам досталась именно эта часть состава?

 — У меня нет такого — доволен или нет, все девчонки хорошие, со всеми можно работать. Для меня все 16 человек, которые находились на подготовке, — хорошие девчонки, со всеми можно добиваться успехов и расти.

 — Как вам в роли тренера национальной сборной? Это ваш дебют на таком уровне.

 — Ну да, пока складывается так... Большинство спортсменок, с которыми я работал в межсезонье, сейчас на Кубке мира. Если бы большинство было у меня на Кубке IBU, я бы туда поехал вообще без вопросов. Но нет и такого, что где-то тушуюсь тут. Да, это был мой первый в жизни этап Кубка мира, но я не вижу какой-то разницы с теми юниорскими стартами, где я работал в прошлом — на первенствах Европы или мира. Такой же ажиотаж, те же старты, просто, может, люди повзрослее — их уровень повыше. А так особой разницы не вижу, я бы сказал, что ее нет. Там тоже все на довольно высоком уровне, такие же спортсмены и такие же их переживания.

 — А вы сами переживаете?

 — Конечно, волнительно, когда бегут, а особенно когда стреляют. Но какого-то чрезмерного волнения нет. Считаю, что тренер сам должен быть уверен, чтобы эта уверенность передалась спортсменам, потому что они все видят. Если у тренера есть какой-то страх, это может с ними злую шутку сыграть. А так, конечно, бывает, что переживаю, адреналин играет.

 — За какой результат вы скажете в конце сезона «ставлю себе отлично за этот год».

 — Для меня главное, чтобы девчонки не были хуже, чем вчера. Это такой показатель нашего движения вперед. Если они в каком-то компоненте становятся хуже, то здесь нельзя себе поставить плюсик, надо делать корректировки. Если в конце сезона они будут лучше, чем в прошлом — это будет хорошо. Думаю, что это самая адекватная оценка деятельности. Особенно если разобрать по компонентам. У нас же и стрельба, и ход — ту же дистанцию можно разобрать на круги и посмотреть, какой старт, какой финишный отрезок. У каждой были и есть свои проблемы, пытаемся их устранить.

МЕДАЛИ И ЭСТАФЕТЫ

 — Много раз говорилось про то, что мы должны возвращать максимальную квоту на Кубке мира, попадать в пятерку Кубка наций. Как считаете, по тому, как мы выглядим в начале сезона — мы можем быть командой уровня топ-5?

 — Думаю, что мы были бы на этом месте сейчас однозначно, если бы не падения Кати и Оли в спринте. Пока там все плотно, посмотрим, как дальше будут развиваться события. Думаю, что нам все по силам.

 — В прошлом году мы очень успешно выступили на этапе Кубка мира в Антерсельве, а на чемпионате мира оба состава остались без медалей. Как считаете, сможем ли мы бороться на этапах Кубка мира за личные и эстафетные медали, и каковы ваши прогнозы насчет главного старта — будут ли спортсменки реально способны бороться за награды?

 — Будем стараться, конечно, вывести их в пиковое состояние по сезону. Сейчас в пасьюте 30–40 секунд при удачной стрельбе, должны так же идти и в спринте. Вполне возможно. В эстафетах, конечно, постараемся найти оптимальный состав до чемпионата мира в Хохфильцене.

 — Наработки в плане эстафет есть? Какие-то связки пробовали на тренировках?

 — На тренировках это одно дело, там девчонки абсолютно другие. Нам надо посмотреть именно во время соревнований. Наработки есть, но пока не будем о них говорить. У нас еще есть время, до Хохфильцена будем искать.

 — Первая эстафета 11 декабря в Поклюке.

 — У нас туда пять человек едет, так что выбор будет не велик, побегут ее те, кто будет находиться в оптимальном состоянии на момент старта. Хотелось бы, конечно, попробовать и молодых, у нас есть, например, Сливко и Кайшева, которые неплохо работают на огневых рубежах. Хотелось бы их сравнить с мировой элитой, посмотреть, как они себя будут чувствовать ходом.

 — Можно сказать, что в этом плане вы не будете бояться экспериментов?

 — Это даже и не эксперимент, но нам надо подтягивать молодежь, нарабатывать на этот и следующий год. К Олимпиаде мы уже должны найти оптимальный состав, который будет биться. Молодой или нет, но мы должны всех посмотреть, кто как готов.

ТРЕНЕРСКИЙ АВТОРИТЕТ И КРИТИКА

 — Какой вы тренер?

 — В меру жесткий. Никогда, наверное, эту грань не переступлю, где нужно крепким словцом подправить. Я работал до этого всю жизнь с мужчинами, с ними по-другому, их иначе нужно на землю опускать. С девочками, конечно, нужно быть поаккуратнее. Наверное, для них я не такой жесткий, более мягкий.

 — Тем не менее чувствуется ваш авторитет? Несмотря на то, что вы очень молоды, некоторых вы не намного старше.

 — Да, вот мы с июня работаем, и каких-то пререканий не было ни разу. Бывает, что девочки спрашивают, зачем делаем то или это, и я всегда могу объяснить, они мне абсолютно верят, верят в ту работу, которую мы делали. Каких-то конфликтных ситуаций не было, как и такого, чтобы мы друг другу что-то доказывали. Предлагаются те или иные упражнения, они их делают от и до.

 — Вы верите в своих девчонок?

 — Абсолютно. Я вообще считаю, что это должно быть на первом плане — вера тренера в спортсмена и наоборот. Только так может быть результат. Если нет веры, наверное, стоит поменять тренера. Бывает такое, что не подходит методика или не подходит тренер, не сходитесь с ним как с человеком. Все мы разные, ничего в этом такого не вижу. У меня всю жизнь так было — тренер всегда говорил, что если нет веры или если ты считаешь по-другому, можно же остаться друзьями, пожать друг другу руки, а я, мол, всегда буду готов помочь и никогда не отвернусь. Если не веришь в тренера, не стоит дальше вместе работать — только мучить себя и тратить время.

 — Вы получаете удовольствие от того, чем занимаетесь?

 — Да, биатлон — это моя жизнь, я столько лет отдал этому виду спорта — уже и как спортсмен, и как тренер. Да, мне нравится.

 — Многие говорят о том, что позиция тренера сборной России — это прежде всего огромное давление, ощущение того, что ты все время на передовой. У вас не было таких ощущений?

 — Давление, конечно, есть. Конечно, когда после гонки зайдешь в интернет, почитаешь что-то... Эмоции совершенно разные, у нас любят считать медали. Год, два у нас не было таких ярких выступлений, как десять лет назад. Идет довольно тяжелая смена поколений. Мы же тоже хотим хорошо выступать, очень много тренируемся, работаем. Пока что-то у нас не получается.

 — То есть вы сторонник того, что негатива от прессы и болельщиков нужно поменьше?

 — Ну да. Если критика, то конструктивная. Бывает же, что человека начинают склонять, не зная деталей, нелитературно выражаться, отправлять куда-то кого-то... Хочется, чтобы было больше поддержки.

 — В некоторых видах спорта, например, существует такая практика, что отбирают мобильные телефоны на период проведения важных соревнований.

 — Ну, у нас спортсменки взрослые. Вот Подчуфарова сказала на днях, что у нее wi-fi в комнате не ловит, а ей так и спокойнее. Они сами понимают, где стоит читать, а где не нужно усугублять. В юниорской команде было такое, кто-то сам сдавал, мол, не хочу ничего читать. Здесь, я думаю, не будем собирать телефоны, спортсменки все у нас сознательные. К тому же многие общаются с домом. Идешь по коридору, а наши молодые мамы сидят в скайпе, общаются со своими маленькими детьми. Нельзя так отбирать технику, какая-то отдушина должна быть. Это их заряжает, они же скучают. Невооруженным взглядом видно, как они заряжаются, когда общаются со своими детьми. По два-три месяца не бывают дома... Думаю, это хорошая психологическая разгрузка.